Главная

Театр «Балет Москва» – один из самых сильных хореографических театров России. Его художественная политика основана на органичном синтезе классики и новаторства. В составе театра две труппы – классического и современного танца. «Балет Москва» следует идее максимального жанрового многообразия, смелости в выборе выразительных средств, визуального и музыкального оформления. В репертуаре театра – авторские работы российских и зарубежных хореографов, специально созданные для артистов «Балет Москва». Театр работает в свободном пространстве – у него нет своей сцены. Это позволяет экспериментировать с локациями, использовать потенциал и своеобразия различных городских пространств. Спектакли театра можно увидеть на ведущих театральных площадках Москвы.

90-минутный спектакль «Кафе Идиот», поставленный на музыку Ника Берча и шлягеры ХХ века, – фаворит в номинации «современный танец». В частных номинациях на «Маску» претендуют постановщик – старейшина отечественного танцтеатра Александр Пепеляев – и художники: Сергей Илларионов, одевший персонажей в агрессивно кровавые костюмы-трансформеры, и Андрей Ребров, придумавший инфернальный свет для этого макабрического маскарада. Балансируя на острых гранях жестокой мелодрамы, криминального триллера и карнавального безумия, Пепеляев позволяет лишь угадывать эпизоды романа. Сцена, замкнутая стенами с ядовито-зелеными обоями и красными дверями, распахнута на заднике для видеофантасмагорий – там заплетаются водоросли взаимоотношений, бело-черным вихрем завиваются мечты, туда, к колосникам, задолго до реальной смерти отлетает душа Настасьи Филипповны. Точнее, души, потому что каждая из женщин спектакля в какой-то степени – Настасья Филипповна.

Юлия Бедерова, Татьяна Кузнецова, Ольга Федянина, издание «Коммерсант Weekend»

Сочетание современного танца и интерактивной графики – уже хорошо освоенное отечественными танцевальными проектами явление. Но в «Кафе Идиот» оно переведено на новый, чуть ли не метафизический, уровень: тут уже и графика сама танцует, а танцоры выглядят в определенные моменты, как художественная проекция. Уровень проникновения всех элементов спектакля друг в друга невероятен […] Хореография буквально нашпигована потрясающими «фишками» и элементами, от каждого из которых захватывает дыхание, сюжет расплывается в танце, создавая напряженную и звенящую атмосферу.

Виталий Гиззатуллин, интернет-портал Dance.ru

Александр Пепеляев, разумеется, не пересказывает роман: череда ритмически и эмоционально контрастных сцен позволяет лишь угадывать знакомые эпизоды. Цитаты из Достоевского режиссер включает в спектакль трижды: прочитанные наивным детским голоском без тени пафоса и надрыва, они придают танцевальным эпизодам жутковато-беспощадную прозрачность. Как и роман, спектакль балансирует на грани жестокой мелодрамы, психологического триллера, криминальной хроники, карнавального безумия и ярмарочного балагана. Тут и окутанный зеленоватым сиянием нож, медленно проползающий по воздуху, чтобы воткнуться в грудь жертвы; тут и бегающие по стенам –  в буквальном смысле – Рогожины; и Мышкины, являющиеся, как привидения, прямо из зеленых обоев; и расслабленно-вымороченный кайф инфернальной дискотеки; и атмосфера недорогого борделя с сатирически заостренным эротизмом дамского дефиле на высоких шпильках.

Татьяна Кузнецова, издание «Коммерсантъ»